[Sulerin]

Нателла Болтянская
Из нового альбома "Пастушья песня"
(пока только в виде текстов)

Натюрморт

От вселенских беспорядков есть спасение – террор.
Вот опять с улыбкой гадкой каркнул ворон: Nevermore.
Прибежали в избу дети, второпях зовут отца -
Тятя, тятя наши сети притащили мертвеца…

Он почти не разложился, и лицо его бело.
Он уже расположился по-хозяйски за столом
Тятя, тятя, наши сети притащили подлеца,
Тятя, тятя, как же с этим жить до самого конца?

- Вы, давайте на отца не наседайте, пацаны,
Я с такими мертвецами прожил жизнь, и хоть бы хны.
На подмогу не зовите, это – старая беда.
Посидите, потерпите, вдруг он сам уйдет куда…

Он отъестся толст и гладок, он немного подрастет,
Он такой у нас порядок всем на зависть наведет,
Будут пряники на ужин, будет бражка на обед,
Будет нам никто не нужен, ни свояк и ни сосед.

Он рассудит и поможет, он рукой разгонит мрак.
Если съест кого, то, что же, значит надо будет так…
Он защитник и радетель, хоть немного и протух.
Поклонитесь ему, дети, это наш привычный дух.

Он не балует вниманьем, он не сеет благодать.
Он решит, кого в закланье просто так ему отдать.
Будет, как нигде на свете, жечься стылая вода…
Собирайте вещи, дети и бегите навсегда.


Пастушья песня

Посвящается Анне Политковской

Вроде бы на свете полный штиль,
Вроде бы забыли о войне.
Как давно пора моей стране
Выдохнуть и дух перевести!
Вроде бы довольно большинство,
Вроде бы доступны хлеб и кров…
Каждый сам пасет своих коров,
Скорбью не печалясь мировой….

Но с серым сумраком легко слиться,
Себя не выдавши ничем, молча,
Покуда люди спят и ночь длится,
Вокруг сжимается кольцо волчье.

Ты опять, пастух, заголосил,
Хоть и не случилось ничего…
Божий это промысел, не твой!
Знай себе, коров давай паси!
На небе – ни тучки грозовой,
Башни-часовые стерегут…
Пусть они вот только нападут,
Мы еще посмотрим, кто кого…

Но нет отваги в них, и нет злости,
А мне – все больше по пути знаков –
По тем, кто ныне говорит «брось ты»
Рожку пастушьему навзрыд плакать…

Было так всегда и будет впредь,
От седых Адамовых колен,
Если кто-то гибнет на земле,
Значит, ему должно умереть
И cтоит на белом свете ночь,
И луна бессонная в окне…
И кольцо смыкается тесней,
И никто не в силах нам помочь…

И страх не выльется в озноб колкий,
Гремя набатным в голове гулом…
И только я опять кричу «волки»,
А вы считаете, что я лгу вам.


Дни Турбиных

Никого не спросить, отчего, почему
Грянет в небе за выстрелом выстрел.
Это прежняя жизнь убегает во тьму
Так обыденно, страшно и быстро

А в турбинской гостиной забытый уют,
И сервиз в золотистой каемке…
И, назло канонаде опять запоют
Там про дачников, дачниц и съемки

И, конечно, нельзя никому умирать,
Хоть торопится горестный вестник,
И пока не приходят еще отбирать
Ни посуду, ни жизни, ни песни…

Все, что будет потом, это будет потом.
Но уже не боюсь ощущать я,
Как теряет тепло мой безропотный дом,
Как ветшают слова и объятья.

Все, что будет потом - в тараканьем бегу
По планете, к себе, от себя ли…
Все, что в кремовых шторах на том берегу
Так бессмысленно мы потеряли…

Сколько мыкаться нам по далеким морям
Сколько встреч берегами чужими
Золотая Елена уйдет в лагеря,
Не склонив головы перед ними…

Сколько гордых и сильных на том рубеже
Изломает лихой непогодой…
Сколько светлых умов из России уже
Философские ждут пароходы…

И последний куплет отпоют юнкера -
Эпитафию бывшей отчизне
А в театре потом будет хлопать тиран
Нашей пьесе загубленных жизней…

…Здравствуйте, дачники, здравствуйте, дачницы,
съемки у нас уж давно начались…


Половинка

От обеих линий бери сноровку,
Не дели себя острием ножа…
Половинка, выродок, полукровка,
Никому не должный принадлежать..

И пускай во мгле ничего не видно,
И пускай нет судей твоей вине
В Вавилонской башне, в котле плавильном,
Отыщи бездомную половину,
Ту, что кровоточит сильней.

Только на два делят глоток из чаши,
Если пьют, в ночи остужая жар.
И остыть объятьям, тебя зачавшим.
Не дели себя острием ножа

И пусть холод вечный крылом совиным
На любой атаке в твоей войне
А наличье тыла лишь давит спину,
И всегда заметнее половина,
Та, что кровоточит сильней.

Привыкай навечно к двойному грузу,
И, поскольку ты все равно чужак,
Избегай с любой стороной союза,
Не дели себя острием ножа.

Если нет связующей пуповины –
Ты свободен, значит, растешь в цене…
И пусть частой сетью тебя ловили,
Но не выловили и половины,
Той, что кровоточит сильней.

Отдели, что нужно. И по крупинкам
Собирай, обиды в себе держа.
Полукровка, выродок, половинка,
Не дели себя острием ножа.

Всех, кто близок к телу, родней зови, но
Никакому не доверяй вполне,
А чуть, что, сомнения отодвинув,
Принимай горчащую половину,
Ту, что кровоточит сильней.


Предзимняя

Верных рыцарей слова так мало на свете,
И другие таланты сегодня в цене…
Это книжки, и только, а книжные дети
Побеждают отнюдь не во всякой войне.

Каленым мечом, а не жгучим глаголом…
Премудрости – оптом, за ломаный грош.
Противникам нашим – что Мастер, что – Воланд,
И томиком Бродского их не проймешь.

Будет слякоть в стране. И от этой погодки
Снова мокрые ноги, и в туфлях вода…
Время ярких ушло, будто отпуск короткий.
Время тусклых вернулось, как было всегда.

Затянутся наледью окна проталин…
Нерадостен метод ошибок и проб…
Признайтесь, вы - нужные книги читали,
Но только по должности, а не взахлеб.

Сколько раз в суматохе меня не задело,
Не вздохну – на пороге большая беда…
Кто кричит «государево слово и дело»,
Тот погибших не станет считать никогда.

Что пульс? Не прервался, хоть выражен слабо..
Не слёзы, а колкая пыль из-под век.
Как жаль, что промчалась эпоха завлабов.
Как жаль, что пришел подполковничий век.

Мне жаль, что промчалась эпоха завлабов.
Мне давит на грудь подполковничий век.


Державчина

Ни снегопад, ни суховей
Беды нам не наделал
Но вот уже который год
Не пахано жнивье -
Опять поля страны моей
Державчиной разъело,
А всем известно, что потом
Растет - после нее.

Винить ли тех, кто дал нам днесь
Побеги молодые.
Оборвала их на лету
Лихая гопота…
Растет безудержная спесь
И дутая гордыня,
И брылья чванные растут
По складкам возле рта.

Несут хоругви и кресты,
И матки плодовиты…
Пусть будет мясо для войны,
И сливки для вельмож.
Коль есть покорные скоты,
То как их не доить-то
Хоть им наградой суждены –
Загон, ярмо и нож.

Вот хорошо бы навсегда
Не пешим стать, а конным
Но отойдет, повременив,
Иллюзий дивный плен
Покуда тучные года
По Древнему Закону,
Куда ни плюнь, везде они –
Встающие с колен.